EN ES RU

Маэстро

Хорхе Мауа и Люсмила Мори

Хорхе Мауа — шаман, наследник обширного шаманского рода Мауа, сын Маноло Мауа — старшего брата из плеяды шаманов Мауа. Корни рода из деревни Паоян в полудне путешествия на лодке от г. Пукальпа. Хорхе больше 60 лет, он находится на взлете и на самом сильном этапе реализации себя как шамана. Хорхе с детства учился у своего отца и деда. Первую инициацию он прошел в младенчестве, когда его отец, Маноло, забрал его в лес, нескольких месяцев от роду. Хорхе очень добрый и открытый человек. Но во время церемоний нет задач, за которые он побоялся бы взяться. Он бесстрашно и добросовестно идет до конца и вытаскивает сами корни и причины проблем и заболеваний у пациента. У него прекрасный высокий голос, само его имя на шипибо означает — Высокий Звук — Кыстын Йой. Хорхе Мауа наш основной учитель, с ним мы прошли многие диеты и с Плантас-Маэстрас, и с главным для рода Мауа  — с Пало Нуйа Рао.

Люсмила Мори — жена и соратница Хорхе. Она проводит церемонии вместе с Хорхе, и не только с ним, но и с другими старшими родственниками. Она очень упорная и смелая, и идет в своем обучении вслед за Хорхе, а иногда ей открываются растения со своими песнями, которые сами выбирают ее, как носителя знания.

Маэстро

 

Отрывок из рассказа о церемонии с Хорхе и Люсмилой

Хорхе начал петь, очень медленно и уверенно, даже с каким- то приказным тоном в голосе. Я почувствовала, что умираю, опять. Я поняла, что энергетически опустошалась всю эту неделю, пыталась отпустить все старое и новоприобретенное. И этот процесс шел абсолютно мимо головы и осознания. Тело болело и растворялось. Изо рта потекла слюна, из носа сопли, из глаз — слезы. Я освобождалась от воды, какие-то каналы открывались и выпускали все. Похоже на Бардо, растворение элемента воды, подумала я. От моего тела остался лишь мягкий остов то ли из кровеносных сосудов, то ли из лимфатической системы. И все это было почти пустое. Без силы и без потенциала, готовое умереть и растворится.  Мне не удалось отпустить последние кружева себя, не хватило сил или времени, или извечная привычка оставлять какие-то последние заборы и заслоны сработала. Хорхе посмотрел на все это, и мне показалось, что он решил, что само это не возродиться, надо помочь. И начал вливать в меня песню. Песня была теплой, сильной и тягучей. У меня возникло ощущение, что Хорхе наливает ее в мой живот, через пупок, большим ковшом без дна. Эта энергия стала растекаться по моему телу, заполняя каждую клетку новым содержанием. Старая форма заполнялась новым содержанием. Я встала перед извечным вопросом: «Впускать Это или не впускать? Не потеряю ли я себя? Останусь ли я человеком тем, которого я знаю?» В голове прозвучало: «А за что держаться? Тебя же уже нет, остался неприбранный хлам воспоминаний о взаимодействиях и чувств по поводу уже прошедшего. Но выбор есть — можешь оставаться мертвой». Я потихоньку отпустила то, что держала, или то, за что держалась, и меня мягко смыло волной. В серебристые пространства, рассекаемые иногда ярко зелено-бирюзовыми лучами света, а иногда это выглядело, как огромные карандаши из кристаллов, наполненные спрессованной бирюзовой пылью.

Хорхе уверенно (сколько же у него сил?) вспахивал основу мироздания, что-то запрашивал в ней и получал в ответ. Основа выглядела как миллиарды тонн желтой пыльцы растений, и она была твердая, как земля. Хорхе мне напоминал хирурга, обращающегося к помощникам — скальпель, тампон, зажим. И из основы возникали нужные — «скальпель, тампон, зажим». Операция была долгой и подробной. Я чувствовала, как он чистит системы — сердце, легкие, кровь. Печень, почки, матка. Я периодически находилась в теле и испытывала мучительную боль, а периодически выходила из него и смотрела со стороны. В это время мне было совершенно все равно, кто это там лежит, и что с ней делают. Так, отстраненное любопытство. Я не могла отдать какое-то предпочтение этому телу перед теми, которые там еще были — Хорхе, Люсмила, Лео, еще какие-то люди или духи?

В какой- то момент я поняла, что надо сесть. Посидела, попела, Хорхе наполнял своим кувшином мне голову. Потом все началось по второму кругу. Опять надо лечь, опять умереть, опять наполнится. Хорхе в этот момент запел незнакомые мне слова о приходе в меня какой-то священной реки, имени которой я не разобрала. Мне показалось, что он пропел это на испанском, но после церемонии Лео спросил: «А что за паро (река на шипибо) ты упоминал, Хорхе? Хорхе ответил, что призывал священную реку энергии растений. Пел он на шипибо.

 

Хосе Гама

Хосе Гама относиться к очень редкому на данное время типу шаманов, он — шаман-Палеро. Палеро — это целители и учителя. Он изучает, и имеет в своем арсенале целителя, Пало — большие деревья, обладающие собственным духом. Это Растения-Учителя. При диетах с этими растениями, человек на всю жизнь получает внутреннего помощника и советчика. Общение со своими Пало происходит, чаще всего во время сновидений. Они указывают путь, помогают не совершать ненужных ошибок, организовывают поведение и реакции человека на повседневные вызовы. Целители получают от Пало информацию — как и чем лечить человека, какие действия предпринимать, а от каких привычек и привязанностей отказываться. Пало указывают и расчищают Путь для человека. Но сам человек должен приложить много усилий, чтобы соответствовать этому знанию, и нести его по жизни. Это древний магический путь.

 Хосе родился в городке Ламас, близ Тарапото, по матери он – ламас, по отцу его крови идут из Бразилии. Маэстро Хосе получил передачу от своего деда в детстве, он был единственным внуком-мальчиком в семье. Но он не задумывался о продолжении и следовании этому Пути, пока не столкнулся, во взрослом возрасте с человеком, который и стал его Учителем, раскрыл ему это знание.  Маэстро который учил Хосе был очень стар, и покинул его раньше, чем передал все технические навыки, которые были необходимы для познания деревьев. Поэтому путь познания привел Хосе в лес, где ему пришлось на 7 лет уединиться и проходить диеты, и в одиночестве открывать для себя те Пало, которые его учитель не успел ему передать. Поэтому его знание прошло все испытания одинокого пути. В глубокой сельве, в верховьях Укаяли, на буругу реки Инуя, маэстро закончил полный круг Палос Маэстрос в своей традиции и даже расширил его на несколько дополнительных диет.

Некоторое время назад Хосе пришло понимание, что его ждут в миру, и ему пора возвращаться, чтобы помогать людям и лечить их. И его путь пересекся с нашим, чему мы невероятно рады и благодарны Матери – Природе, молитвам и просьбам к которой, нас учит наш маэстро Хосе. Хосе не использует растения, впрямую изменяющие состояния сознания. Работает через сны, медитации и видения. На данном этапе палеро Хосе Гама он проводит  медицинские и обучающие диеты со следующими Пало Маэстро — Болакиро,  Шиваваку, Учувайо, Пало де сангре, Эстораке, Вакапу Эмбра, Вакапу Мачо, Кумасеба, Анакаспи, Чучуваси, Тауари бланко, Тауари негро, Ремо Каспи негро, Итауба, Робле негро, Френте дель Торре, Чуячаки Каспи, Чонтакиро.

Маэстро

 

Отрывок из рассказа о маэстро Хосе

 «Хосе, а как ты, находясь в лесу узнал, что мы ищем Палеро?», — спросил я у маэстро.

В ответ Хосе рассказал целую историю.

«Уже прошло 5 лет его диет в лесу, в верхней сельве, на реке Инуя, что в низовьях Урубамбы. Он выполнил все предписания своего старого маэстро, и прошел диеты со всеми Пало, которые указал ему его Учитель. Все Пало образовали нерушимый круг(орден) диет, который и составляет его основу и силу, дает ему знания, поддержку, гармонию и порядок. Он закончил круг своих диет, но продолжал жить в лесу, потому что это место стало его домом. Он знал здесь на многие километры каждую тропку, каждое дерево.

И вот, однажды, он сидел на пригорке у лощины, по обыкновению созерцал лес, высматривал возможную добычу. Вдруг, слышит за спиной необычный шорох, поворачивается и видит, как по тропе из лощины к нему ползет змея. Очень необычная, он впервые видит такую! Она подползает почти вплотную к нему, поднимает свою морду и смотрит в упор. За годы жизни и диет в лесу Хосе накопил в себе достаточно спокойствия, чтобы не вскочить, а просто смотреть на нее в ответ. Вот так они и сидели, и смотрели, в упор, друг на друга. В какой-то момент, похоже, змее это надоело, она положила голову на землю, а затем, словно палка по земле, покатилась веретеном по тропе вниз.

«Да, такого я еще не видел. Ни такой змеи, ни такого способа передвижения! Это непростая змея, что-то должно это все значить.», — размышлял Хосе. Он вернулся к себе в хижину, и начал готовить себе бульон из дичи. Его сильно клонило в сон. Еле дождался своего супа, но даже не смог его доесть, настолько велико было желание уснуть. Он прилег, и буквально через несколько минут уже крепко спал.

— Я сижу на том же месте, у лощины и вижу, как по тропе ко мне приближается сияние. Я всматриваюсь в него, и тропа трансформируется в широкую дорогу. И по этой дороге, окруженная сиянием ко мне приближается женщина. Невероятной красоты, в переливающемся брильянтовым сиянием платье. У нее были пронзительные ярко-зеленые глаза и огненно-рыжие длинные волосы.

— Знаешь, кто я? – обратилась она к Хосе, — Я Мать-Природа, хозяйка всех лесов. Во мне сконцентрирована вся сила и красота знания мира.

Она вырвала один волосок, несколько раз провела им в воздухе и бросила к ногам Хосе. Упав на землю, волосок, тотчас же превратился в змею. В ту самую змею, которую он видел пару часов назад!

— Эта змея, моя слуга, всего лишь одна щепотка моей силы и знания. Я послала ее к тебе.

— Я вижу в тебе много спокойствия и гармонии, и много хороших качеств. Ты сможешь достичь того, что ты ищешь, — ты получишь знание и мудрость. Но это, всего лишь один волосок, одна щепотка от всего безбрежного знания. Тебе не постичь во всей полноте мою мудрость. Слишком коротка для этого человеческая жизнь.

Она протянула руку к змее, и та опять превратилась в волос, который женщина приладила обратно. 

— Ты достиг гармонии и порядка, и знание откроется тебе. Но хватит сидеть в лесу. Тебе пора возвращаться к людям. Они нуждаются в твоей помощи и в твоих знаниях.

— Возвращайся в город, — сказала она и в сиянии удалилась.

В этот миг Хосе проснулся. И только сейчас понял, что ему снился сон, настолько реальным было видение. Он принял, что закончил круг своего отшельничества и ему пора возвращаться к людям, в город, лечить их, делиться своим знанием растений.»

 По возвращению в город он встретил нас — мы искали именно его, целителя, человека, который поможет справиться нашей подруге с очень тяжелой болезнью. И оказалось, что он искал именно нас — учеников, которые смогут взять его традицию диет на Пало.

Через несколько месяцев нашего плотного знакомства и пройденных диет эпизод со змеей-посланницей вторгся и в мою жизнь.

Я заканчивал второй месяц диеты на весьма жесткое Пало. Оно называется Вакапу, и дает ученику круг защиты, который здесь именуют арканом. Во время диеты, в сновидениях, я множество раз противостоял различным чудовищам, монстрам, сражался с колдунами-брухо. Меня много раз разнообразными способами убивали во сне. И каждый раз это было так же реально, как и наяву. Это меня весьма закалило, и заставило более философски относиться и к смерти, и к жизни.

Однажды, днем, по своему обыкновению, я сидел и делал прана-яму, чтобы подготовить себя к йоге. Вдох — задержка, выдох – задержка. Вдруг, чувствую, тепло перемещается по моей руке. Открываю глаза, и вижу, как по моей правой руке ползет ярко-зеленая змейка. Я знаю это тип змей – это лоро-мачако, весьма ядовитая змея. Но нет ни испуга, ни паники. Я продолжаю дышать, держа ритм: вдох — задержка, выдох – задержка. Я понимаю, что если вскочу или запаникую, то вспугну ее, и она меня укусит.

А змейка спокойно переползла, через сплетенные кисти рук на левое запястье, и не торопясь сползла на землю передо мной. Она подняла свою головку повернула ее в мою сторону, и стала смотреть на меня. Я все также, невозмутимо и спокойно, продолжая дышать смотрю на нее. И так удивительно и незнакомо было мне это внутренне спокойствие и состояние созерцания!

Змея смотрела на меня некоторое время, и в один момент, когда я прикрыл глаза для очередного выдоха, она просто растворилась в траве. Тут я уже прекратил дыхательные практики, подскочил и стал озираться по сторонам. «Что это было? Видение, Галлюцинация? Да нет, все было очень реально, мои руки до сих пор помнят теплое и шершавое прикосновение. И ее взгляд! И мое спокойствие!

Спокойствие сменилось необычным подъемом и ликованием. Что-то внутри меня знало, что некий барьер в моем сознании пройден, что Мать-Природа признала ученика, и принимает мое ученичество. Я чувствовал, что она послал мне змейку, как благословение на обучение у моего Маэстро — Палеро Хосе.

 

Бенхамин Мауа Очавано.

 Один из самых старших и сильных маэстро из рода Мауа. Бенхамину около восьмидесяти лет. Младший брат Маноло Мауа. Обладает неоспоримым мастерством. В его арсенале растений много Палос-Маэстрос, помимо Нуйа Рао. Вместе со своей женой Антонией составляют самую красиво поющую пару из семьи Мауа. До недавнего времени они были самыми сильными маэстро народа Шипибо. Сейчас, с возрастом, они работают редко.

Маэстро

 

Отрывок из рассказа о Бенхамине и Антонии

 — Вот выпьешь Пало Воладора, и когда будешь умирать, не заблудишься, поднимешься по космическому дереву наверх, наверх, — для убедительности показывая руками, закручиваясь и подпрыгивая на стуле, — рассказывал Бенхамин за завтраком.

— И будешь там петь, петь, вечно петь! — пропела Антония взмахнув рукой, как большая птица.

Невероятно прекрасные существа эти старики — Бенхамин и Антония. Всем своим существом они пребывают и в этом мире и вероятно так же полновесно могут пребывать во многих других мирах. Так же мягко и мощно.

Их жизнь в этом мире очень непроста. Они сталкиваются с трудностями и проблемами, которые в силу их наивности больно бьют по ним. Но они не унывают и полны юмора и достоинства.

— Вот одна гринга, называет себя Мать Аяваски, берет за церемонию по 500 долларов, но она не поет! — со смехом рассказывает Антония. Дала мне 150 солей за то, что я ее полечила, и я даже не знаю много это или мало. А потом позвала проводить церемонию, и тоже не давала мне петь. Антонии смешно, она ко всему относится философски. Она сама-песня, нить света, которая способна провести через все перипетии сражения с собой и своими внутренними демонами, во время церемонии.

Бенхамин расщедрился с утра на рассказы о себе. Он сказал, что к его племени, к шипибо, белые пришли в 1938 году. «Как повезло, что так поздно», —  подумала я. И с тех пор все пошло наперекосяк. Привезли алкоголь, понятие денег, и ложную идею, что для получения этих денег надо работать до изнеможения, до смерти.

 Отец Бенхамина был шаманом племени Шипибо. Мать была наполовину Аймара, наполовину Шипибо и тоже лечила людей травками, была курандера. 

 «Бедный мой отец, как же тяжело он работал, на рубке леса. Кроме того, он работал на своего патрона, был у него в услужении», — рассказывал Бенхамин.

Как он еще успевал быть шаманом, и учить своих детей, давать им навыки курандеро, что подразумевает под этим тотальную погруженность в изучение растений и прохождение сложных диет с этими растениями?

Сам Бенхамин с подросткового возраста работал на рубке леса и был серингейро. Ему повезло с хозяином, на которого он работал. У того был всего лишь один сын, и он отнесся к Бенхамину по- отечески. Научил его читать и писать, считать.  «До сих пор не знал бы буквы О и буквы А», — смеясь говорит Бенхамин.

«А мой дед по матери был «мырайо», шаман высшей категории. Он лежал на своей кровати, под москитной сеткой, пел свои песни и вдруг поднялся над кроватью, завибрировал и бух — в москитной сетке дыра, а он исчез!..»

Отрывок из описания церемонии, проводимой Бенхамином и Антонией

В эту, третью церемонию, Бенхамин устроил очень подробную индивидуальную работу с нами. Он садился рядом с каждым и минут двадцать (а по внутренним ощущениям часа три-четыре или несколько жизней) пел лично каждому. Тут показала свою настоящую работу его жена. Потусторонним высоким голосом она пела совсем другую песню, в другом ритме, чем Бенхамин. Она была голосом из другого мира, и Бенхамин шел за ней, и звучал здесь, чтобы она имела маяк. Так они пели, переплетая разные мелодии и разные слова своих древних песен, и при этом их совместное звучание было удивительно цельным и невероятно сложным. Она бродила с нами в наших далеких высотах, ухватывала наши болезни и несчастья и шла с ними обратно, на зов Бенхамина, и тут их изрыгала со страшным клокотанием в горле и сжигала огнем трубки, которую постоянно курила. Я заметила еще одну интересную вещь. Бенхамин задействовал нас всех в помощи друг другу. Я это отчетливо почувствовала, когда оказалась участницей потусторонних событий с людьми в нашем круге, хотя за мгновение до этого не помнила об их существовании. Это было похоже на то, как если бы меня строго позвали и приказали держать некоторое время, вместе с другими, тяжелую кастрюлю с чем-то омерзительным и вредным, если в нее сунуться. Потом я услышала, что, когда я испытываю это состояние, маленькие дети, спящие в другой комнате, родственники Бенхамина, начинают кашлять и капризничать, и поняла, что он и их привлекает, как бы давая им яд в гомеопатическом количестве, что бы они привыкали и становились сильнее. Он учил нас пропускать чужие болезни и горести через себя, при этом не травмируясь.

Бенхамин сел рядом со мной и продолжил свою бесконечную песню. Я тихо ему подвывала. Он пел, и перед моим внутренним взглядом стали разворачиваться неожиданные картины. Я была в мире, не скажу с уверенностью, что это было на этой земле. Мир состоял из вертикальных скал и осыпей под ними. Мы жили на этих скалах, и дети с раннего возраста учились лазить по этим неприступным осыпям. Я увидела, как двое маленьких детей, мальчик лет пяти и девочка постарше, застряли на осыпи над очередным обрывом. Я была этой девочкой, а Бенхамин маленьким мальчиком. Он повис, зацепившись руками, за маленький выступ, ниже места, где я находилась на метра полтора. Я, отчаянно крича, ползла вниз, чтобы его покрепче перехватить. Наконец я доползла, схватила его за руку и потащила наверх. Я знала, что это мой брат.

Картина сменилась другой, в которой Бенхамин, уже постарше, лет двадцати пяти, что-то строго выговаривает мне. Я думаю: «Ну, брат, какой же ты зануда!» И вслушиваясь в то, что он мне говорит, я понимаю, что он настойчиво объясняет мне: «Ты помнишь, это уже было, ты всегда каждый раз забываешь свою задачу, ты всегда пытаешься увильнуть, как будто не помнишь ничего». И там же, в этом видении, показывает вложенное другое видение о других временах и мирах, где я женщина-шаманка и на меня возложена куча обязанностей. Я очень сильная, но действительно безответственная, и там Бенхамин опять мне выговаривает все тоже самое, и так сквозь время и пространство. Я была потрясена. Это было похоже на некий блок информации, которого до этого момента не было в моей памяти, и тут он стал доступен. Что же кроется еще в моей памяти? Вся история всего человечества? И вообще, что такое я в свете этой истории? И где же я реальна?

Церемония заканчивалась. Люди потихонечку возвращались. И тут я стала свидетелем величественной и трогательной картины. Я увидела, что шаманы лечат не только нас, но и участвуют в держании своего участка мира. Земля как бы находилась в сетке. Сетка была сплетена, и в узлах находились колокольчики. И шаманы держали в руках эту сетку и звенели колокольчиками. Это необходимо было делать постоянно и самим выбирать нужный сейчас тон. Если какой-то шаман уходил или умирал, другие брали его звенящую часть на себя, пока не появлялся новый. Шаманов становилось все меньше, и в сети появлялись дыры и провисы.

Напоследок, в качестве бонус трека, аяваска подарила мне еще одно откровение. Я поняла, что такое настоящая женщина. На меня вдруг нашло совершенно незнакомое состояние. Я была очень мягка и гибка. Кроме того, я видела очень много и все сразу. И то, что я видела, иногда пугало меня, иногда путало, потому что у меня не было того самого жесткого мнения насчет того, что я вижу. И я не пыталась интерпретировать это все, потому что приходящий поток событий и явлений был очень большой. У меня возник образ мотылька, который в стремлении к луне попадает в огонь костров и факелов, и, зная за собой это качество, на всякий случай шарахается от всего. Это состояние было как-то связано с особым положением глаз, и когда я обращала на это внимание, то состояние Женщины усиливалось. Оно было очень тонкое и трепетное, и вызывало улыбку.

Церемония закончилась. Я подошла попрощаться. Обняла Бенхамина. Он засмеялся и сказал на испанском: «Ну, что Эрманита (сестричка)?» Я отшатнулась, и улыбка сползла с моего лица, я ведь чуть не забыла! Я благополучно пыталась забыть все то, что он мне показал! «Спасибо, Эрманито (братец)», — ответила я.»

 

Мануэла Мауа

Мануэла Мауа. Старшая сестра Хорхе Мауа, дочь Маноло Мауа. Она относиться к старшему поколению этой семьи, ее учили вместе с ее дядьями, они приблизительно одного возраста с Хильберто и Орландо Мауа. Она прекрасный мастер. Нежная и легко смущающаяся в жизни, помогающая всем своим родственникам, во время церемоний она превращается в командира корабля. Она не боится нового, в очень зрелом возрасте стала расширять свой арсенал растений большими Пало, и изучала их сама, и проходила диеты в одиночестве. Очень любит путешествовать, ее приглашают то в Европу, то в Азию. Часто встречаем ее при перелетах. С неизменной котомкой, в национальной одежде, почти босиком, она материализуется в аэропорту и топает своими маленькими шажками к самолету. В самолете, она неизменно занимает место у окна, и хитро делает вид, что она старая Шипибо, которая ничего не слышит, если занятое место – не ее. И смотрит наружу, прислонив нос к стеклу. Как-то раз, она делилась своим сновидением с нами, во время диеты на Пало Воладор: «Я сегодня летала, как самолет!». «Мануэла, ты летала на самолете?». «Нет, я была — самолет!»

Маэстро

 

Отрывок из рассказа о Мануэле

Приехала наша любимая шаманка, бабушка Мануэла. Это решительнейший ураган в юбке. Она привезла с собой еще Пало Воладор и мы продолжили диету. На испанском она почти не говорит, но я все время чувствовала себя под ее неусыпным зорким наблюдением.

3-я церемония с Мануэлой.

Я лежу недвижимо, и когда Мануэла приходит петь мне, не могу пошевелиться. Мне видится, что я лодка, стоящая в верфи. Это продолжение куска предыдущего опыта, когда я зачем-то задала вопрос, а как делались камни мегалитического Саксаюмана, что над Куско? В ответ я увидела обугленное бревно, на которое кто-то намазал зеленую кашицу растертого в пасту неизвестного растения. И вмиг, обугленное бревно стало прорастать и превращаться в дно лодки. Теперь, я окружена подпорками, но что-то во мне не готово к плаванию.

— Что не готово — спрашиваю я себя.

— Пало Воладор и Мароса еще не приготовили тебя — отвечает мне внутренний голос.

— А когда?

— Скоро, подожди еще чуть–чуть, — отвечает он мне.

Мануэла, как рыбачка с другой лодки закидывает удочки с крючками и что-то вытягивает из меня. Наконец-то! Дверки сарая, в котором меня изготавливали, распахиваются и я стремительно съезжаю со строп. В плавание.

Я вижу Мануэлу, которая, как будто бы сидит на бесконечном живом ковре из узоров, и я сажусь перед ней и мысленно задаю ей вопрос: «Кто такие Шипибо, где их корни?» И сначала, я должна узнать Мануэлу. Я вижу ее тяжелую и многострадальную жизнь, вижу ее силу и дух, и ее непреклонное намерение Быть. Я вижу светящийся поток, который из далекого источника идет к ней, а от нее — тонкой нитью, ко мне…

Пропев вместе с ней ее жизнь, ее песню, я начинаю видеть другие картины, из совершенно других времен. Я вижу большую площадь, где собралось множество людей, лица их вдохновлены какой-то великой идеей или вестью. Они ждут какого-то события…

 

Др. Хорхе Гонсалес Рамирес

Хорхе Гонсалес — удивительный маэстро, гармонично сочетающий шаманизм и академическую науку. Всю свою жизнь он исследует и изучает природу человека и его связь с миром. В миру он врач-целитель, со своей небольшой клиникой, в городе Тарапото. В прошлом, преподаватель и ректор Тарапотского университета. Всю свою жизнь ему приходилось бороться за знания, что наложило отпечаток на его характер — бесстрашный и непоколебимый. Вместе с тем, он глубоко, и на всех уровнях понимает природу человека и сочувствует этой природе. Хорхе учился, по его уверению, у 60-ти учителей. Это племена Перу, Эквадора, Колумбии. Изучал он и африканские традиции. Сейчас маэстро Хорхе в прекрасной форме и с неизменной любовью помогает и лечит людей. Его церемонии имеют очень сильную внутреннюю структуру и правила. Человек начинает работу, с очищения своих ментальных слоев, и затем погружается в менее осознаваемые пласты. Хорхе имеет огромный опыт проведения церемоний и прекрасные результаты по исцелению физических и душевных недугов. Когда мы приезжаем к нему с группами, он это вполне серьезно именует очередным классом в школе шаманизма. И мы неизменно удивляемся силе и яркости нашего Маэстро. Часто, в самых трудных церемониях, когда почти не остается сил светить для пациента и помогать ему, мы вспоминаем слова Хорхе, каждый раз он их произносит с осознанием значимости и силы этих слов — «Yo soy Shaman! Y punto.» Я шаман! И точка.

Маэстро

 

Отрывок из рассказа о церемонии Хорхе Гонсалеса

«Моим выбором оказался мир снов. Каждый сон, приснившийся мне в течение жизни, был здесь полностью доступен. Я была окружена окнами неправильной овальной формы. При желании я могла приближаться к этим окнам и заглядывать в свои приснившиеся когда-то сны. Можно было замедлить их скорость или уделить внимание деталям и событиям, которые ускользнули от меня, когда я видела эти сны. Некоторые сновиденья разворачивались в целые подробнейшие жизни и пространства, некоторые ограничивались невидимыми рамками окна. В один сон мне захотелось войти и посмотреть, а что же там было, за скалистым берегом реки, но меня властно вышвырнуло оттуда, и я поняла, что теряю энергию в поисках деталей. Что же это за состояние, что же я должна узнать? Узнать?!!

Узнать? Стоило мне задаться этим вопросом, и на меня обрушились тонны и терабайты визуальной и слуховой информации. Эта лавина была безличностна и огромна. Я почувствовала себя компьютером, в который закачивают информацию. В моей голове оказалась вся всемирная библиотека, написанная на неизвестном мне языке и единственное, что в ней отсутствовало, так это словарь, переводящий все это на человеческий язык. И что же мне со всем этим делать? Все заархивировано и запечатано, а расшифровкой можно заниматься всю оставшуюся жизнь. Ох, бедная моя голова! Голова пылала и плавилась. Я увидела свой мозг изнутри. Он переливался лилово-голубым с радужным подбивом, и сиял потусторонним цветом. Вообще-то, почему бедная голова? Я впервые осознала, каким невероятным сокровищем обладаем мы, люди. Этот совершенный инструмент мы используем как насос для перекачки из пустого в порожнее. Мы вовсе не по назначению пользуемся разумом. Питаемся тем, чем до нас уже много раз кто-то питался, и питаем этим других. И тут мне вдруг стало понятно, что вся человеческая информация доступна мне, доступна любому человеку. Все известное и пока неизвестное, но в принципе доступное для узнавания уже загружено в человека с момента его появления, как единицы осознания. Этим можно пользоваться! Это все наше! Это как библиотека за углом, в которую можно ходить, а можно и не ходить. Даже не это важно, а важно то, на какие микроскопические микроны каждый из нас может отодвинуть границы этого «в принципе узнаваемого».

В эту первую церемонию у Хорхе мне удалось приблизиться к первой границе человека как совершенного существа. Даже не совершенного, а просто полноценного…»

 

Хуан Флорес

Маэстро Хуан Флорес – из племени Ашанинга. Песни маэстро ритмичные и простые. Но сам он далеко не прост. На его церемониях люди посещают столь далекие времена и пространства, что уже никогда не могут забыть этого опыта. Маэстро — очень сильный целитель и травник. Кроме того, он проводит для людей шаманские и лечебные диеты в центре Маянтуяку. По традиции племени Ашанинга, маэстро Хуан и его ученики очень сильно связаны с табаком, как с целительным растением. Он проводит специальные очистительные процедуры табаком. Во время церемоний работает вместе со своими учениками, со всех сторон света.

Маэстро

 

Отрывок из церемониального опыта

«Хуан Флорес очень мощно работает с родом. Я испытала этот опыт. Во время церемонии, во мне столкнулись и примирились две стороны моего существования — отцовский и материнский род. Мой дед по материнской линии был политзаключенным, посаженным в 37 году, а дед по отцовской — смершевцем. И вот, мы втроем, взявшись за руки, под пение Хуана переправляли в лучший мир целое расстрельное поле. Мы показывали этим душам путь из этого мира. Они были потеряны и напуганы, им был нужен указатель. И мы, втроем с дедушками были ступеньками, на которые наступали эти души, и устремлялись ввысь. Они были невесомые, но, господи, их было так много!..»

 

 

Присоединяйтесь к нашим магическим путешествиям!

Команда NeteSamaRao

           Церемонии Аяваски                                                                                                 Шаманские диеты Sama                                                                                                                     

творчество

 

 

 

 

 

 

 

 

Прочитать впечатления и отзывы о церемониях аяваски

Впечатления о диетах с Плантас Маэстрас в традиции шипибо

Впечатления о диетах на Палос Маэстрос в традиции палерос